Японская фантастика в России остается тайной за семью печатями. Публикации редки и во многом случайны. Приятным исключением являются антологии "Он" и "Она" от составителей Г. Чхартишвили с российской стороны и М. Нумано с японской. А вот Ясутака Цуцуи издается, издавался и, видимо, ничего не поделаешь, будет издаваться. И за что его только любят российские издатели?..

Ясутака Цуцуи. Паприка: Роман / 筒井康隆 / Tsutsui Yasutaka. パプリカ / Papurika, 1993. Пер. с японск. А. Замилова. — М.: Эксмо, СПб.: Домино, 2012.— 384 с. — (Интеллектуальный бестселлер). — ISBN: 978-5-699-56508-5

Чтобы приготовить научно-фантастическое блюдо под острым соусом из паприки, от которого сведет скулы любому интеллектуалу, возьмите одну часть японского колорита (бэнто, нори, Роппонги...) и смешайте ее с двумя частями шизоидного бреда. К полученной смеси добавьте немного ницшеанства — оно удачно сочетается с первым и выгодно оттеняет второй. Обильно пропитайте психоанализом. Не жалейте фрейдизма! Благо, этот ингредиент в современной Японии можно приобрести на каждом углу.

Но какой же психоанализ без преодоления сексуальных табу? Поэтому для усиления вкуса смело подмешивайте эротики, все равно, во сне или наяву, можно даже с элементами насилия — это только раздразнит аппетит читателя.

Наконец, настает черед главного компонента — Паприки. О, это, действительно, ингредиент с большой буквы! Паприка острая и нежная. Благородная, полусладкая и деликатесная. Какую бы разновидность не использовал опытный кулинар, все одинаково хороши. Именно благодаря ей все составляющие нашего блюда перестают быть мешаниной и соединяются в настоящую симфонию вкуса. Перемешайте и дайте настояться.

Блюдо готово к употреблению.

Однако не все так просто. Настоящая фантастика — это не только смешанные в нужной пропорции приправы. Это еще и Идея. Можно ли смешивать кислое с пряным, гуманитарное начало сталкивать с высокими технологиями, а проблемы человеческой психики решать с помощью технологических средств? Или помочь человеку может только человек?

Проблема не нова. Уже не первое десятилетие говорят о том, что технологический прогресс слишком скор, что человек не может поспеть за ним, осмыслить в гуманитарном ключе. Понятие этики девальвируется, поскольку этические нормы складываются десятилетиями, а мир технологий развивается все стремительнее, мчась к точке сингулярности.

Ацуко Тиба ("Паприка"), сотрудник НИИ клинической психиатрии, убеждена: достаточно маленького электронного прибора, позволяющего проникать в сны и даже становиться их героем, чтобы вылечить любую дисфункцию психики в считанные дни.

Все, кто не согласен с Паприкой, и лечит по старинке, — коварные интриганы и ренегаты, люди без чести и совести, нечистоплотные в интимной сфере. Тайные эллинистические обряды, перекликающиеся с ритуалами православной церкви, мировой заговор против Системы, священная война сверхлюдей, практикующих сакральный гомосексуализм, — вот, что достается им в удел от щедрого автора. Антигерой Сэйдзиро Инуи — "спаситель" в мире психиатрии, отрицающий "порочные технологии" в сфере медицины душ. Однако он почему-то не отрицает возможность использования главного артефакта, вокруг которого и разгораются страсти в романе, — мини-коллектора "Дедал" — в деле "возвышения духа нации".

Идеи Ницше в Японии — это тема отдельного разговора. В начале XX в. им зачитывались многие образованные японцы, но к концу века его наследие по понятным причинам было критически переосмыслено. В этом ключе преподносит ницшеанство и Цуцуи, делая антагонистов главных героев его приверженцами.

Поразительно другое. Насколько автор негативно оценивает ницшеанство, одаряя его идеями "плохих" персонажей, настолько же он некритичен по отношению к идеям и методам психоанализа. Отчасти это объясняется тем, что психоанализ в Японии после Второй Мировой войны поистине расцвел. Тем или иным боком он затронул не только Цуцуи, но и Мисиму, и раннего Кавабату и многих других.

Идея нового гуманизма, не страшащегося слишком быстрого прогресса, подана прямым лобовым ударом, достойным потомка самураев, — в виде долгих объяснений кто есть кто в начале второй части. Идейная же нагруженность остальных глав совершенно не обременительна.

От главы к главе реальность становится все более непредсказуемой и абсурдной. А как же иначе? Ведь маленький шустрый приборчик дает возможность перенестись не только из реальности в страну грез, но и в обратном направлении. И, как в любой книге о снах, герой далеко не всегда точно знает, спит он или бодрствует, поскольку сон перетекает в явь, а явь оборачивается кошмаром. Предметы и люди перестают быть послушны законам физики. Они могут перемещаться во времени и пространстве почти без ограничений. В конце концов, даже изображение на экране телевизора оживает и втягивается в реальность зрителей. Избыточность и беспорядочность фантазии автора превращает повествование в настоящий карнавал оживших фантомов, наводнивших улицы Токио.

Меняются и герои. Их поступки все более нелогичны. Они вполне могли бы сказать о себе словами одного из героев Юкио Мисимы: "Недаром мы все поголовно прошли курс психоанализа и совершенно избавились от сексуальных комплексов".

Язык героев не претендует не только на научность, но даже на наукообразность, несмотря на то, что постулируется и их развитый интеллект, и осведомленность, и даже погруженность, в проблемы человеческой психики.

Едва ли не каждый эпизод оставляет по себе некоторое недоумение — то ли в загадочной японской душе, то ли в своеобразии авторского подхода, то ли сумбуре сна кроется разгадка всех коллизий книги.

Спешим предупредить, что далеко не каждый гурман оценит все изыски вкуса этого экзотического блюда, как и не всякий желудок способен переварить столь пикантную закуску. Однако если вы любитель японской кухни и вас не испугали ни острота этого кушанья, ни эксцентричность кулинара, то роман Цуцуи — это как раз то, что нужно, чтобы хоть немного заглушить интеллектуальный голод читателя, который не так уж часто имеет возможность приобщиться к фантастике Страны восходящего солнца.

Рецензия принимала участие в конкурсе Фанткритик — 2013 и вошла в шорт-лист конкурса.